Я не начал воровать по причине бедности. Я воровал, потому что у меня были разные эмоции — страх, гнев, разочарование и отчаяние — и все они смешивались друг с другом.
Воровство в магазине стало освобождением от них, а освобождение превратилось в зависимость. Я чувствовал, что вправе воровать, потому что чувствовал, что несправедливо страдал в своей жизни, а воровство исправило эти ошибки.
Пусть кто-то другой будет жертвой, но не я. Я думал о магазинной краже, прежде чем я встал с постели утром. Это похоже на запой.
Я потерял себя. Я воровал в таком количестве магазинов, что буквально потерял связь со своим реальностью, полагался на товарные бирки, чтобы вспомнить, из какого магазина я воровал.